Крупный Чахаец с блестящими крыльями и цепким взятом черных глазок-бусинок клевал сырое мясо. Клевал с видом чинным, видом важным, не торопился, как и положено благородной птице. Клевал не показывая страха. Когда тяжелая рука в кожаной перчатке прошлась по его голове и спине, прижался пернатым брюхом к холодному, каменному полу и даже крыльев не расправил дабы устрашить своим огромным видом. Лишь трепыхнулся немного, отстаивая право на независимость и чуть засеменил назад.

Смерть и страх своих товарищей он прочувствовал всем телом, смотря как Столичное небо задрожало от взрывов. Разделил с ними боль как свою собственную. И даже к своему стыду, каркнул громогласно, поддавшись общей панике. Братья его не услышат. Давно была разорвана с ними связь. Давно он служил новому хозяину. И верно слушал его приказы.  Принимая каждый - как свое истинное желание. Проявляя покорность и верность к тому с чьих рук ест, от кого получает ласку, служа тому кто дал ему новое имя - Морок.

Запах смерти заполнит город, паника захватит, начнет бурлить кровь в вороньем теле. Тогда птица, услышав короткое — лети, расправит крылья и проплывет по небу привычной дорогой в свой старый дом. Под купол Красного дома. В воронье гнездо небесных стражников.

Там, за годы службы знаком каждый камень, каждый выступ, каждая тень. Там ведомый приказом и уверенностью в своей особенности Чахаец проигнорирует суетливую возню в клетках тех птиц коим повезло не нести сегодня свой городской дозор. Проскачет вдоль балок, спустится порхая через лестничные пролеты и арки. Сольется с темнотой. И каркнет победно когда доберется к цели - к верхней башне каземат, а там прошмыгнет в караулку.

Название «нижняя башня» подразумевало, что тюрьма находится в здании, разделенном, как и положено, на цокольный этаж, верхнюю и собственно нижнюю башни. Кто-нибудь мог бы вообразить высокую постройку, где в камерах, вознесенных в поднебесье, отчаявшиеся заключенные высматривают орлов, что унесут их из неволи. Ничего подобного. В Красном доме все было устроено до банальности просто.

Заключение в «верхнюю башню» означало, что узники сидят в сухих камерах с оконцами, где можно нежиться на солнышке. Наказание же «нижней башней» означало, что будут они гнить в подземельях, лишенные свежего воздуха и погруженные в вечную тьму.

Караулка пустующей не будет. Как и положено, в ней непрестанно находятся от пяти до семи стражников. Но сегодня число их поубавится до трех. Людей вызвали на подмогу, оставив нервничать остальных да охранять немногочисленных, но ценных обитателей гостеприимного дома. Птичка, каркнув, привлечет внимание, а потом и вовсе затеет игру. Присядет на стол вовлекая в догонялки, вспорхнет когда её попытаются поймать. Ловко увернётся от рук и попыток проникнуть в её разум. Чуть вызывающе прошагает по лавке и, наконец, столкнет, бутыль с вином осуждающе смотря на стражу. Вот тут то те и приметят - белесый, одурманенный цвет птичих глаз. Через них на черную стражу Красного дома сморятся глаза хозяина, через них заражают его волей, через них будут слушать его приказы.

Морок хорошо выполнил свою работу. Стража на секунду замрет, даст пелене пасть на глаза. И начнет действовать слаженно и четко, как и положено людям военной выучки. Загремят ключи. Распахнутся двери. По коридорам темным, по лабиринтам  выведут на свет заключенных. Уже там при свете дня самолично передадут в заботливые руки встречающих. Чахаец к тому времени будет сидеть на плече у своего хозяина. Любоваться деяниями своими. Любоваться как замороченная стража, выполнив волю, внушенную вытащит короткие клинки из- за поясов  и медленно, и глубоко аж до кости, чтоб наверняка - перережет себе горло. Забирая в Бездну секрет своего позора.

Подпись автора

Ворон слушался хозяина без слов. Стоило тому повести плечом, подставит руку свою на вылет, дабы помочь пернатому прошагать пафосно и важно аж до перстов, тот слушался. За что получил угощение - проглотил целиком большой, сочный кусок мяса. И тут же, даже без громкого кара, как и должно его новой должности, поднялся в воздух. У него было ещё одно задание. Не менее важное. Не менее кровавое.

Хозяин Морока же смотрел на тех кого вывели из тьмы Красного Дома. И по выражения лица его, будто бы будничному, будто бы равнодушному и даже скучающему, казалось, что не Красный дом брал, осквернял его как трупами, так и побегом заключенных - за грех который всенепременно будет наказание страшное, а так слезал с кокотки среднего пошиба. И до того он устал с этим делом возиться, что движения его были медлительны и ленивы. Не к месту. Не к ситуации. Как верно подметила Бет - уходить пора, а не думы думать.

Но мужчина думал. Подошел ближе к третьему заключенному.... или заключенной как обнажилось после того как сняли мешки с головы девицы, вдохнул её запах и вот на лице образовалась улыбка. Не хорошая. Таким как он улыбки не шли.

- Отпусти, пистоль - Скажет не глядя на Бет - Она своя.
К "своей" человек отнесся дюже странно: держал крепко в пальцах женское лицо с впалыми щеками, смотрел в глаза без цвета. Казалось, даже любовался. А потом и вовсе подтянул к себе так что девке пришлось на носки босые встать, цепляясь кончиками пальцев о камни мостовой и поцеловал. Глубоко, грязно да больно до потёкшей по подбородку крови. Будто душу высасывал. Будь с ним люди трепетные, нежные - морщились бы, глаза отводили, но с людьми человеку повезло. Они хорошо знали свое место. Винтик к винтику. Цельный налаженный механизм. В котором ни треска, ни изъяна.

Девица в его руках пошатнулась от такого напора, чуть трепыхнулась птицей зажатой в крепкой хватке, а потом и вовсе обмякла да упала  навзничь на землю, выпущенная из недобрых объятий. Мужчина же сделал шаг назад, разместил в теле судорогу, словно не лобзал у всех на виду девку незнакомую с блеклым безумием в глазах, а выпил чего горячительного да с дозой и крепостью напитка не рассчитал.
- Возьмём с собой. Пригодиться. - Из рукава, мятой не почину гвардейского формы, изящным жестом бывалого офицера, вытащит платок, вытрет испачканные поцелуем губы. Белая, шелковая ткань тут же окрасится в буро-красный цвет выпитого безумия, а после и вовсе почернеет. - Каждому по компаньону. Ты знаешь что делать. - Скажет и кивнет Бет. Той и напоминать не надо, девчонка свое дело знает укутает новоприбывших своим покровом.- Рыжий с тобой. 

Дальнейшие объяснения ни к чему. Винтик к винтику двигается. Налаженный механизм хорошо, знает что делать. Не задает вопросов. Каждый пойдет своей дорогой. Схоронится в проверенных местах. До поры до времени...до поры до времени.

Подпись автора

Одно дело знать и верить, что однажды тюрьма останется позади и пейзаж за окном станет не просто картинкой за крепкими стенами и полосами решётки, но и явью. Что вода вновь зажурчит сквозь пальцы, обжигая холодом до самых суставов, воздух изменится, наполнившись новыми оттенками. Что снова придётся бежать, пока стража не пришла в себя, Вороны не бросились в погоню.

Другое, конечно же, оказаться в миге, когда рука Бет срывает с головы затхлую ткань мешка, давая вдохнуть по-новому, судорожно и тихо. Пусть его принимали в Красном доме как подобает более привилегированным пленникам, прекратив издевательства, для них он всё ещё оставался полукровкой. Жить за решёткой в комфортной камере в ожидании очередного забора крови, всё равно что быть каким-нибудь животным, живущем в сухой и тёплой конуре. Никуда не деться. Бесконечный круг из одних и тех же событий, прерываемый снами, от которых прошибает холодный пот.

Шеймус переглянулся с Бетани, коротко оглядел остальных, решив приберечь любые вопросы на потом. Сейчас важнее сбежать, дальнейшие планы и выяснение обстоятельств лучше обсудить позже, когда придёт уверенность что их не настигнет погоня. Он сохраняет молчание, слушая разговор между незнакомцем и Бет, молча кладёт окровавленный платок в карман, на мгновение испытав чувство дежа вю о жизни до плена. Дар девушки спасал его уже не в первый раз. Так же в молчании вновь встречается с ней взглядом, никак не выражая ни отрады воссоединения, ни тени гнева после пройденных мучений, ни тоски от мыслей о разлуке. Лишь в нужный момент, хрустнув шеей, срывается с места вслед за ней.

Передвигаться куда-то по улице, вне лестниц Красного дома, непривычно, дорога кажется незнакомой, новой. Будь он один, ушло бы гораздо больше времени чтобы скрыться. Будь это незнакомка на месте Бет, он бы не бежал за ней не задавая вопросов, сворачивая то в один проулок, то в другой, попеременно оглядываясь чтобы убедиться что за ними никого кроме следов суматохи после взрывов. Вместе сдвинув крышку, скрывающую проход в тоннель через люк, Ренье позволяет девушке первой спуститься вниз, а затем уже сам спускается на несколько перекладин, остановившись чтобы задвинуть крышку люка на место. Будто и не было тут никого.

- Каков план? - Наконец подаёт он голос, оказавшись наедине с Мёрфи. И крысами. Перебор мелких лапок то тут то там сложно не расслышать, особенно когда в принципе слышишь даже шёпот за углом. После долгого молчания в плену слова звучали из его уст непривычно, будто впервые.