Тело помятое дорогой и приветливостью хозяина Красного Дома, ели стояло на ногах. А потом и вовсе свалилось, чуть не расшибив себе голову и чудом не задев столик с благородно стоящей на нем вазой. Егор - успел подхватить бесчувственного гостя и избавил ведьму от лишних расходов. Хорошие вазы из тонкого фарфора на дороге не валяются.

Тело оставляло следы крови на коврах и простынях. Егор оттащил гостя в специально отведенную спальню, не без усилий, учитывая размеры груза, но не роптал, выполнил все как следует и погрузил болезненного на постель. Ведьма лишь отметила, что так быстро в её доме мужчины в кровать ещё не попадали. Кухарка, тоже знала свое дело. Проворно обтерла уже обнаженного больного водой с одеколоном, чтоб остановись горячку и обработать мелкие ссадины, да взялась штопать рану на ноге, чтоб остановить кровотечение, а после перешла к другим не менее красочным следам.

Конюх, следил за работой, обменивался короткими фразами с кухаркой. А когда увидел загнивающие следы на теле ушел за своим верным средством - пахучей мазью из березового дегтя и угля. Такой прикладывал к коням, когда под седлом находил вонючие язвы. Егор снадобьем страшно гордился, и шептал что такая бурда вытянет весь гной если тот вздумает в теле образоваться.

Мари же пила вино и наблюдала за работой. Швы, примочки, повязки. Была довольна тем как работают её люди не вмешивалась. Лишь раз подошла к кровати, когда тело лишилось брюк. Ведьме было свойственно любопытство и любознательность. Вино приятно грело, время текло, забирая из ночи каплю за каплей. Лишь под утро поняв, что больше слуги сделать не могут, а повязку на голове она способно поменять и сама, ведьма отпустила людей. Решив познакомится с гостем поближе.

Собачки тихо поскуливали, когда та подошла к мужчине, и не довольно тявкнули, когда хозяйка потянулась, чтоб коснуться губами разгоряченного лба. Жар спадать и не думал. Не хорошо. За губами последует холод ладони, чтоб подарить секундное облегчение.
В комнате почти беззвучное прошуршит:
- Тише, тише... здесь все свои. - Скажет медово-ласково, почти с заботой. Осторожно будто воруя, вдохнет запах. Тот даже запрятанный под кокон пота, крови и вонючих мазей от которых хочется скрыться, заиграет тонкими догадками о происхождении гостя. Полукровка.

Мари облизнёт губы, словно ей в руки попал хороший кусок сладкого пирога. Но сдержится...вспомнив указания Господина. Вытащит из верного женского тайника флакончик с темной жидкостью. Та густо вытечет на палец. Испачкав губы больного тонким слоем, Ведьма оближет остатки голодно - ее белой кожи тут же коснется узор черных вен. Ведьме станет хорошо и пьяно. Улыбнется.

Никогда она еще не видела, чтоб полукровок потчевали эфиром. Знать не знала, что видит её гость под действием этого снадобья. Знать не знала как сладко тот растекается по телу больного, лечит лучше любых вонючих мазей, дарит облегчение. Как приоткрывает завесу между сном и явью. Как показывает гостю - женщину сглазами голубыми, что в миг станут черными. Женщину с кожей белой на миг украшенной сеткой темных вен.

Ведьма еще раз коснется лба и поняв что жар чуть спал, заменит ладонь холодной повязкой. А после направится к двери. Собчаки кинутся за ней. Но поймав взгляд хозяйки остановятся:
- Есть нельзя....- вдруг скажет она им. - Следите.

Дверь за ведьмой закроется. А на гостя уставятся две пары голодных глаз. Тела собачек изломанно изменятся на миг под игрой света и тени, под игрой яви и сна -  показывая тела двух маленьких, худощавых детей.