Изабель глядит в окно кареты, нетерпеливо постукивая аккуратным коготком по тонкому стеклу, в ожидании попутчика. Видно немного, брусчатку мостовой, да кусок стены напротив. Ведьма вздыхает. После душного зала прощаний, пропитанного запахом ладана, тлена и цветов, замкнутое пространство экипажа отдаётся глотком свежего воздуха. Тем не менее, от настойчивых запахов похорон хочется избавиться как можно скорее. Леруа достаёт флакон духов из небольшой шёлковой сумочки и наносит несколько капель на шею и запястья, туда, где бьётся пульс. Подносит флакончик к носу, делая вдох. В этот момент и отворяется дверь экипажа, впуская наследника покойного Магистра.

Ведьма поспешно убирает духи и вновь, скрыв лицо траурной вуалью, отрешённо глядит в окно, ожидая, пока Мастер Рат нарушит молчание первым. Она прекрасно знает правила игры, знает, что теперь принадлежит новому хозяину. Не знает лишь, какими теперь при ясных правилах будут условия. Если Магистр Мелос относился к ней, можно сказать, по-отечески, то чего ждать от его ученика, было совершенно не понятно. Впрочем, кое-какие догадки на этот счёт у Изабель имелись. Оставалось лишь подтвердить верность собственных предположений. Или же познать глубину жестокости собственных заблуждений на счёт этого мужчины, который всё же решил нарушить тишину, прерываемую извне лишь мерным стуком копыт, да окриками кучера. Теперь Изабель смотрит на Мага прямо, но тусклый свет и чёрная полупрозрачная вуаль так и не дают ему разглядеть точно цвет её глаз, который при определённом освещении и впрямь может казаться зелёным. Впрочем, Маг, вероятно, в большей степени помнит то, с чем ему непосредственно приходилось иметь дело: её боль, чёрные от эфира склеры и выступившая по лицу и телу тонкая сетка почерневших вен.

- Я только что дважды осиротела, Мастер Рат, - своим мягким и вкрадчивым тоном произносит ведьма, ничуть не тушуясь от взгляда мужчины, скользящего по её тонкой фигуре, но бросая в ответ краткий и красноречивый взгляд на перстень Мелоса. Словно по привычке, а на деле намеренно она не называет Мага его новым титулом, - по-вашему, я не заслужила сочувствия, пусть и театрального? Магистр заменил мне отца, вам это известно. Кем бы я была без него? Прислугой? Портовой шлюхой? Что до мужа...

Ведьма снова отворачивается, чтобы взглянуть в оконце, а по её губам скользит тонкая улыбка, - господин Леруа был болен физически и страдал достаточно, чтобы наконец-то обрести покой, - произносит она, с сочувствием в голосе, - я была рядом с ним в этот момент, он был счастлив. И навряд ли был бы столь же счастлив, продлись его болезнь дольше. Да и потом, сначала опекун, затем супруг, вы уверены, что столь затяжной траур пошёл бы делу на пользу? Мы сэкономили время. И я бы повременила с повторным замужеством, дабы не прослыть чёрной вдовой. Людская молва, как морская волна. И не заметите, как смоет.

Леруа поворачивается обратно, чтобы встретить взгляд Архимастера прямо, после того, как прозвучало столь складное, на её взгляд обоснование её маленькой шалости и нежелания вскорости снова бежать под венец. Да и на кой ей? Состояние и титул у неё уже был. И, как казалось прелестнице, находиться в статусе вдовушки было всяко удобнее в деле собирательства душ. И, конечно же, было бы удобнее. если бы это осознавал её новый хозяин.

- Мне понятны правила. Договор, - кивок на видное сквозь безмирье чёрное кружево, которое со смертью Магистра связало их навеки, - вы вольны приказывать, я должна подчиниться. Прикажите, и по вашей воле я стану и женой, и шлюхой.

Боится ли она его? Нисколько. Лишь помнит пронизывающую все тело боль. Несколько лет назад, когда висела на волоске между жизнью и смертью. Ведьма прикрывает глаза, прокручивая те давние воспоминания. Мастер Рат. Кем он был все эти годы для неё кроме как тенью Магистра Мелоса?

Подпись автора

---

Какое-то время Изабель смиренно молчит, скрывшись за вуалью, и на вид безропотно позволяя Магу продолжать себя изучать. Тонкая улыбка блуждает по губам ведьмы, а пальцы, накрытые сумочкой, удобно лежат на рукоятке отравленного кинжала, прикреплённого к поясу. И можно не сомневаться, что клинок будет тут же пущен в дело, если границы приличий действительно будут нарушены без её на то дозволения. На словах о шлюхе улыбка становится чуть шире. Рано или поздно для достижения собственных целей Магу потребуются
и эти её умения осчастливливать мужчин. Да и суть её голодного до мужского внимания естества уже не изменишь, как ни жонглируй словами. Шлюха была бы самым мягким эпитетом, узнай в обществе, чем, с кем и в каких позах благопристойная леди с безупречной репутацией порой занимается ночами.

- Хозяин? Господин? - в конце концов Леруа приподнимает бровь, улыбаясь чуть шире, и видимо расслабляется. Аккуратно прислоняется прямой спиной к сиденью экипажа и располагает поверх подола траурного платья скрещенные в замок кисти рук, обтянутые чёрными шёлковыми перчатками, - прошу меня простить, но вульгарное бульварное чтиво не в моём вкусе, Мастер Рат. И коли вы разрешили мне положиться в этом вопросе на свой вкус, посмею позволить нам с вами не становиться его героями.

Ведьма делает паузу, следя за реакцией мужчины на свою лёгкую шпильку в его адрес. Изучает, прощупывает границы дозволенного. Разумеется, если бы Архимастер настоял на своём, то стал бы и хозяином, и господином, и кем только ему ни заблагорассудится. Несмотря на специфику своей сути, Изабель не считала, что для неё не может существовать авторитетных мужчин. Просто полагала, что мужской авторитет в её глазах достигается не угрозами слабому полу, а сочетанием ума с достойными мужчины поступками. В том числе, и по отношению к зависимым от них женщинам. В том, что преемник Магистра обладал умом, сомневаться не приходилось. Дураки так высоко не взлетают. Что до второго - жизнь покажет.

- На мой вкус традиционные роли. Для общества вы, наследуя Магистру, покровительствуете леди Леруа, вдове, которой по истечении периода траура, вероятно, вновь предстоит брак. О выгоде которого решать, разумеется, вам. Я - ваша подопечная. А за пределами высшего света, - ведьма задумалась на миг, бросив взгляд в окно, за которым слышались всё более и более шумные звуки толпы по мере того, как кортеж приближался к замку, - наши дела и сугубо деловые отношения. Работая с Магистром, я привыкла к тому, что обладаю определённой степенью личной свободы в тех вопросах, что не касаются наших совместных дел. Хочу, чтобы так было и впредь. С учётом моей безупречной работы, с вашей стороны невелика уступка. Мне будет крайне печально осознать, что методы Красного дома вам ближе, чем то, что принято называть мягкой силой. Уверена, что при должном подходе, мы сможем многое друг другу дать.

Изабель вдыхает такой знакомый табачный запах и смотрит прямо и явно изучающе, хоть её взгляд и скрывает вуаль. Тем не менее, шпилек по поводу сигарет ведьма не отпускает, хоть те и вертятся на языке. Просто кивает согласно, в такт реплике мужчины, - Мелос выбрал не зря, таков был уговор. Получение мной весомого статуса, титула, состояния и определённой доли власти - часть сделки с его стороны. Тем не менее, господин Леруа практически исчерпал себя. Стал невкусным, если хотите. Вы бы хотели ещё целых два месяца варить себе на ужин подмётки от сапог?

Уголки губ ведьмы снова приподнимаются в усмешке.

- Пришлось пересадить Трикстера на того беднягу, что преследовал вас до кареты, но впредь я буду более осмотрительной и вероятно не буду закатывать глаза в ответ на назидательную речь, - обещает она, чувствуя, как экипаж замедляет ход. Похоже, прибыли на место.

- У духов нет аромата, Мастер Рат, - произносит ведьма, поправляя вуаль и проверяя перед выходом, насколько крепко держится шнуровка сумочки, - я хороша не только в ядах, а Магистр подсказал, как можно усовершенствовать состав. Каждый слышит то, что ему хочется. Для меня они сегодня пахнут так, как Мелос любил ощущать их на мне. В его честь. Но, если аромат не нравится, просто подумайте о том, чего хотелось бы услышать лично вам.

Опираясь на руку своего нового хозяина, Леруа выходит из кареты и чуть сощуривается от дневного света, после пересекаясь с Магом взглядом ясных голубых глаз. А затем надевает положенную ей маску двойной скорби, чтобы не нарушать приличий.

Возможно, прочие маски появятся позже. С другой стороны, какой вообще смысл в масках рядом с тем, кто без особых проблем может узнать о тебе всё? Проще всего быть самой собой и наслаждаться этим. В кои-то веки.

Отредактировано Изабель Леруа (2023-07-18 18:59:21)

Подпись автора

---

Дистанция между мужчиной и женщиной, которую диктуют правила этикета, действительно отвечает комфортному состоянию Изабель в данный момент. Женщина, в особенности незамужняя, должна следовать за своим спутником, чуть поодаль от него. Скрытая траурной вуалью, Леруа с любопытством следит за причудливой игрой теней. Одновременно она внимательно вслушивается в то, как резкий для непривычного уха голос Мастера Рата сменяется столь знакомым приятным баритоном Мелоса, а затем обратно. Ведьма мысленно отмечает, что эти метаморфозы, помимо щемящих нот скорби, вызывают у неё закономерный вопрос - а так ли хорошо новый Маг у трона контролирует своего покойного учителя?

За разговором вдова несколько раз согласно кивает, ни на миг не снимая скорбной маски с лица. Чтобы со стороны они и правда выглядели как двое объединённых общим горем людей, которым есть что вспомнить о покойном Магистре. И, разумеется, только хорошее.

- Я внимательно вас слушаю, Мастер Рат, - своим мягким и мелодичным голосом отзывается Изабель. Пока Маг берёт паузу, ведьма оглядывает помещение сквозь ткань вуали. Несмотря на старания поскорее скрыть следы поражения перед полукровками, то тут, то там, они видны незакрытыми ранами. И душный запах лилий с трудом перебивает столь ненавидимый ею с детства горький запах пожара. Ведьма чуть глубже втягивает пропитанный людскими страданиями воздух. Глубоких слоёв безмирья и его обитателей она не видит, но общий эмоционально-тягостный фон вполне способна почувствовать. Тень вырывается из под её ног и вырастает перед взором, покрывая ведьму целиком. Она знает, что так работает защита, увы, неспособная избавить её от собственных воспоминаний.

На приветствия присутствующих она механически отвечает положенными по этикету жестами, понимая, что некоторая часть этих господ, находится под влиянием её чар. Такие, едва сдерживая вздохи восхищения, вольны видеть то, что хотели бы видеть сами. Благосклонную улыбку сквозь маску траура, нежный взгляд украдкой, а быть может напротив, томный, тронутый порочной поволокой. Слушая задание Мага, Изабель улыбается в душе на моменте, где он говорит о вкусовых качествах Его Величества. Сравнение её веселит, тем не менее, она помнит, что её дружеские чувства к Дарию были до наивности искренними. И в более раннем детстве, и позже, когда оба они попали под опеку Магистра Мелоса. И возобновить дружбу на почве общего горя, не оказывая разрушающего влияния, не было для ведьмы сложностью.

С тех пор прошло много времени, жизнь развела их в разные стороны и изменила, приглушив, а где-то и вылущив детскую привязанность. Его служба во флоте, её становление ведьмой и замужество за человеком, которому она во внучки годится. Его отшельничество и её блистание в свете. Но, Леруа солгала бы самой себе, если бы утверждала, что оговорка Мага "пока это не потребуется" на фоне всех размышлений прошла мимо её ушей, не уколов. Смогла ли бы она без боли в душе причинить вред другу, будь он настоящим? И способна ли она вообще теперь на настоящую дружбу? На этот вопрос у Изабель ответа не было. Впрочем, эти мысли ведьма, привыкшая решать проблемы по мере поступления, быстренько выкидывает из своей хорошенькой головки.

- Мои аппетиты не станут проблемой, Мастер Рат, как и задание, переезд в замок и близость к вам, - отзывается ведьма, когда они оказываются перед дверьми, ведущими в Зал Шёпотов, - Трикстеру хватит на пару месяцев, господину Леруа я тоже найду занятие по душе. Кандидатур для того достаточно, впрочем и тут вы, если желаете, можете мне посоветовать, - она делает паузу, чуть обернувшись на предыдущие двери, за которыми остались сытные господа, - кого-нибудь.

Маг вдруг делает шаг вперёд, сокращая дистанцию и снова, как ей кажется, пристально разглядывая черты её лица под вуалью. Изабель не отстраняется, пока тот скрипучим голосом в свою очередь очерчивает для неё рамки, обозначенные коротким поводком. Его слова не коробят, но вызывают у ведьмы некоторое недоумение. Запах гари, вновь ощущается чётко, словно вымывая сладковатый запах духов, который так любил на ней Магистр. Перед мысленным взором вновь пробегает череда молчаливых картин того самого дня: охваченный огнём дом, погром в порту, темноволосый мужчина, придавленный тяжёлой балкой. Тонкие женские руки пытаются помочь ему выбраться, но сдвинуть конструкцию никак не получается. Маг, изучающий её, видит, как на короткий миг склеры глаз ведьмы чернеют, а на лице выделяется чёрная сетка вен. Изабель прогоняет воспоминания и берёт свой разум под контроль. Впереди ей предстоит работа.

- Ведьмы зависят от обративших их магов и вынуждены хранить им верность. Неверность нерациональна. Она может слишком дорого нам обойтись, - мягко отвечает Изабель, чьи глаза уже вернули себе ясный, голубой оттенок, - со смертью Магистра наш с ним договор унаследовали вы, - её губы чуть тронуты улыбкой, такой же мягкой, как и тон, - а следовательно, унаследовали и мою верность. Но, коли по вашей воле моя верность Магу у трона должна вновь быть доказана, - двери открываются, - то доказательства будут.

Леруа склоняется перед Мастером Ратом в предусмотренном придворным этикетом глубоком реверансе, касаясь покрытым траурной тканью лбом перстня власти на его руке. Так, чтобы ни у кого из присутствующих не возникло и толики сомнений в том, что она, воспитанница Мелоса, признает титул, власть и авторитет нового Мага у трона. Как своего нового официального представителя и наследника, избранного Мелосом, её покойным воспитателем. Обещать, что между ними никогда не возникнет противоречий, Леруа не собиралась. Наверняка, они будут, оставшись их внутренним делом. Сором, который не должен быть вынесен из избы.

Подпись автора

---

Там, за гранью между жизнью и смертью, Изабель сгорает заживо с каждой очередной каплей эфира. Наяву раз за разом одна и та же картина - крики, слёзы из глаз, красных от кровоизлияний, судороги, расцарапанные предплечья, плечи, грудь. Очередной приступ, и ногти девушки впиваются в ладони, оставляя глубокие отметины и на них.

Затем девушка успокаивается, лишь слегка дрожит, а после делает глубокий вдох на грани с хрипом, выныривая из небытия на поверхность. В её взгляде на миг мелькает осмысленность, с которой она смотрит в глаза склонившегося над ней Рата, или в сторону кресла, где видела Магистра и подмечала его разочарованный взгляд. А вот кресло вовсе пустует. Она ему не интересна. Она слишком слабая. Она его разочаровала.

Новая капля эфира заставляет взгляд подёрнуться чёрной пеленой и остекленеть. Вышибает воздух из лёгких, не даёт вздохнуть, тянет обратно в огонь, в пепел, во тьму. Щемящее чувство досады и злости шлейфом тянется следом. Оно же заставляет бороться и всякий раз бросаться прямиком в огонь и через боль возвращаться в реальность несмотря на то, что происходящее за гранью начинает раз за разом обретать свои смыслы, словно предлагая больше никуда не спешить и остаться.

Паузы, обозначающие её отсутствие в реальности, становятся длиннее.

Пока в конце концов, с седьмой каплей она не уйдёт в пожарище своей прошлой жизни, ароматом которого медленно наполнится комната.

Кажется, что в её комнате пусто. Во всяком случае, на зов Мага никто не откликается и не спешит вылезать из-под кровати или из шкафа. Вместо этого в коридоре раздаётся задорный детский смех, гомон и топот ножек вверх по лестнице.

В комнату вбегают двое детей лет пяти, рыженькая девочка и темноволосый мальчик. Смотрят в сторону Рата, но так, будто бы в помещении его нет. Шушукаются, хихикают и отодвигают створку на стене. За ней шахта для подачи блюд с кухни в комнаты господ. Разветвляясь в горизонтальных и вертикальных направлениях она образует сеть внутри стен, ведущую в каждую из комнат. Вероятно, там Изабель и пряталась. Дети поочерёдно забираются на поддон, девочка оборачивается в последний момент, чтобы подмигнуть Рату, а затем закрывает створки. Судя по звукам, перебирая верёвку, болтая и хихикая, дети на поддоне отправились в весёлое путешествие по полыхающему дому.

Вероятно, это всё видения Изабель. Смесь из событий её прошлого и воспалённой действием эфира фантазии.

Перед глазами Рата встаёт кухонное помещение. Белая девичья ночная сорочка, перепачканная копотью и пылью из шахты, лежит на полу, а бельевой сундук служанки открыт. Вероятно, спустившись сюда, Изабель переоделась в униформу служанки дома Ренье.  Именно в этой одежде её и обнаружили в порту. Дверца, скрывающая проход для вывоза отхожих бочек, приоткрыта. Тут маршрут понятен, вниз по тоннелю и к речке, а оттуда до порта. Девушка явно знала, как выбираться в случае опасности и действовала уверенно и быстро.

Следующий момент переносит мага в рабочий кабинет господина Ренье. Огонь ещё не добрался в это крыло, зато добрались негодяи. Бумаги, карты и книги разбросаны по полу, содержимое шкафов перевёрнуто вверх тормашками. Искали ли тут что-то? Возможно.

Изабель сидит в кресле у камина с книгой в руках. На ней та самая тёмно-синяя униформа прислуги, белоснежный фартук, воротничок, манжеты, лицо и кисти рук перепачканы землёй, сажей и кровью. Девушка смотрит на мага затянутыми чернотой склерами и с громким хлопком закрывает книгу. В этот же момент в направлении Рата звучит призрачный выстрел призрачного пистолета. Господин Ренье, с рассечённым лицом, в окровавленном мундире, тоже здесь. Пришёл на её зов. Охраняет дочь.

- Отчего же сам не пришёл за своей любимой игрушкой? - девушка чуть дёргает бровями вверх и откладывает чтиво на столик, - а тебя подослал? Я ждала его, а не тебя, Маг. Видела, как он смотрел на меня. И как ты смотрел, видела, - усмехается, переводя взгляд на мёртвого отца, а затем на стрелки остановившихся часов над камином, - как на больную собаку, которую проще убить, чем лечить.

Снова смотрит на мага и чуть хищно втягивает носом воздух, снова улыбается, ощущая также знакомый запах тлеющей сигареты Мелоса, - а ты сильный, вку-у-усный. Я сама выйду, если захочу. Брошусь в огонь и сгорю дотла, - говорит она с каким-то лихорадочным восторгом, - так уже было шесть раз. На пятый я, кажется, привыкла. На шестой мне даже понравилось. Я была так горда собой, что выбралась, каждый раз. Я думала, в этом моё испытание, что мне надо всего лишь самой найти выход. А ты, - Изабель обиженно поджала губы, - ты бросал меня сюда умирать, раз за разом!

- Мне здесь нравится. Тут хорошо, - заключает она наконец, - это мой дом. Так оживлённо! Все мне рады, ко мне приходят! Нянюшка здесь, папенька здесь, маменька тоже скоро будет! Ей пока слишком больно, нужно время. Только он не приходит, - лицо девушки мрачнеет, и она снова смотрит на застывшие стрелки часов, - и не придёт.

Она вздыхает и вдруг оказывается рядом с магом. Смотрит на него снизу вверх подёрнутыми чернотой глазами, в глубине которых мелькают красные искорки, как от тлеющих угольков. Под кожей пульсирует чернота вен, - ты сильный маг, сильнее его. Научишь меня бывать здесь? С ними? Поможешь найти то, что я потеряла? Тогда пойду с тобой.

Подпись автора

---

Клеймо договора снова напоминает о себе жгучей вспышкой боли, которые становятся тем чаще и сильнее, чем ближе подходит Изабель к завершению своего жизненного пути. Клеймо горит в центре груди на уровне сердца, пульсирует, питаясь её кровью. Чёрное плетение сигила Магистра, и без слов Рата напоминает о девушке о долге. Она знает, что выживет телом или нет, её душа теперь принадлежит Мелосу и обречена служить ему. Таковы правила игры, которые Ренье приняла.

Взгляд Рата кажется пристальным и испытующим, но Изабель не отводит глаз. Лишь тьма в них то практически возвращает её глазам природный голубой цвет, то снова затягивает так плотно, что глазницы кажутся пустыми провалами, как у черепов на рисунках чёрной тушью. Она слушает молча, чуть склонив на бок голову и снова хищно принюхиваясь. Улыбается широко в ответ на аккуратные слова Мага о силе Магистра и предложение ей выбора без выбора. Обнажает ряд ровненьких, чуть заострённых зубок. Здесь, в Безмирье, она ещё не отлетевший дух, но уже не вполне человек.

Ей нравится вдыхать запах сигарет Магистра и ощущать его силу, которая исходит от связи. Ощущать силу, которая исходит от Рата, ей тоже нравится. Это интересно. Это любопытно. Это заставляет задуматься о том, что стать частью мира без выхода она успеет всегда. А вот что будет там? Если она выйдет? Если справится? Так чего же она ждёт? Чего медлит? Неужто всё же боится?

Стрелки часов в кабинете замерли, но время здесь продолжает свой бег по кругу. Калейдоскоп событий, вынутых Безмирьем этого места из памяти Изабель, снова делает оборот вокруг них, образуя круг голосов, звуков, теней и людских образов. Пока, наконец, перед глазами ещё пока живых снова не встаёт кабинет, беспорядок и покойный господин Ренье в нём.

На этом Рат лишает её выхода. Снова глядит в её чёрные глаза своими пожелтевшими, как у голодного хищника. Что он ожидает разглядеть? Покорность? Страх? Или, напротив?

Ощущая шкурой свой предсмертный вздох, идти в огонь в этот раз страшно до чёртиков. Шесть раз она умирала, но понарошку, а теперь ей, похоже, предстояло умереть единожды, но по-настоящему.

- Мерза-а-авец, - беззлобно и даже с некоторым восхищением цедит Изабель сквозь остренькие зубки, снова улыбаясь. Маг обставил её на два счёта, и Ренье признаёт свою детскую наивность, от которой пора бы уже избавиться окончательно. А ещё, несмотря на попытки храбриться, ощущает сейчас липкий страх смерти, и это наверняка прекрасно чувствует Маг. Понимает, что Рат держит её за горло. Она - игрушка в его руках. Захочет проучить основательно, бросит её здесь. Изабель боится этого, но не отводит взгляд. Отвернёшься - покажешь слабину. На слабых и жалких смотрят, как на побитых собак. И жалости они не вызывают, - твоя взяла, но думаешь, мне не плевать, чьей быть куклой и кому из вас служить?

В руке появляется пистолет, а господин Ренье взводит курок и целится ей в лоб. Изабель целится ему в лицо, понимая, что её выстрел поставит точку. Она должна отпустить себя, осечь от боли и вины и здесь, и там, наверху. И медлить нельзя. Ей не страшно стрелять. Страшно лишь то, что с выстрелом может навсегда оборваться собственная жизнь.

- Он уже мёртв, - произносит она, - мертвее мёртвого быть невозможно.

Изабель нажимает на курок. От громкого выстрела зажмуривает глаза и слышит стук упавшего тела. Не глядя и молча хватает Рата за руку. Пламя обжигает ладонь, а метка Магистра взвивается болью. Где-то там, в мире живых, она выдыхает в последний раз...

Подпись автора

---

Умирать по-настоящему страшно.

Умирать по-настоящему больно.

Пламя от сомкнутых рук с гулом распространяется по кабинету, окончательно отрезая двоим выход. Пожирает мебель, лижет занавески и гобелены, которыми обиты стены, гуляет по зеркалам и оконным стёклам. В зеркалах калейдоскопом мелькают обрывки воспоминаний Изабель, связанных с этим местом и её разрушенной жизнью. Она видит такие знакомые лица тех, кто уже стали призраками, вечными обитателями сгоревшего дома. Людей в зеркалах тоже пожирает огонь.

Наконец, пламя заключает в свои объятия глупцов, застрявших здесь и решивших сыграть со смертью в салочки. Огонь дарит им боль. Одну на двоих. Мгновение, которое длится вечность.

Изабель видит исчезающих в пламени родных, кричит и бьется. Её крик полон ярости и ненависти к тем, кто уничтожил её семью и разрушил её жизнь. Из хватки Мага она пытается вырваться, чувствуя, как инстинкт и страх велят ей бояться Рата и бежать от него прочь.

Остатки же разума убеждают не сопротивляться. Шепчут, что Маг всего лишь делает необходимое, чтобы вытащить их обоих. Что боль - плата за выход. И он делит её с ней. Ему больно также, как и ей. Его крик такой же яростный, как и у неё. Но помимо ярости Изабель чувствует его силу, тёмную, настоящую. Вбирает её в себя, пока горит. Склеры снова чернеют. В них отражение Мага. Она отражается в его зрачках и наблюдает за тем, как сгорает дотла, заворожённо. Цепляясь за это отражение, как за невидимую связь. Как и за сжатые руки, как и за свой последний, разделённый на двоих выдох.

Мгновение, которое длится вечность, обращает их в Безмирье в пепел. Изабель проваливается во тьму.

Из тьмы её снова вынимает боль и крик, в котором Изабель с трудом узнает собственный голос. Она резко садится в кровати, дышит сипло, часто и прерывисто. Она почти задыхается. Жгучая боль в груди не даёт вдохнуть полноценно. Горло саднит, как и царапины на теле. На искусанных губах вкус пепла, в потемневших от эфира кончиках пальцев новые ощущения. Они приятные, тягучие и уходящие куда-то вглубь тела, но состояние девушки пока что не позволяет сосредоточиться на них полноценно. Она слишком слаба. Всё её тело - сплошной комок боли.

Изабель снова бьет мелкая дрожь, а перед глазами стоит чёрная пелена, сквозь которую при тусклом свете свечи едва различимы силуэты Рата и Мелоса. Оглушённая собственной болью, звуков ведьма не слышит, за исключением одной фразы, произнесённой голосом Рата и согласно повторённой голосом Магистра:

- Оно того не стоило.

На этом воспалённый мозг сжалится над новоявленной ведьмой и отправит её в забытье. Очнувшись, она будет помнить о том, как впервые приняла эфир, заключив сделку с магистром Мелосом. И как очнулась изломанная, со вкусом пепла на губах. Ничего о Рате и практически ничего о том, что было в Безмирье. Кроме вкуса пепла, который она теперь будет ощущать всякий раз, оказываясь там. И той самой брошенной магами фразы, которая заставит её теперь выживать назло самой себе.

- "Оно того не стоило", - неизменно будет вертеться в её голове.

Она не дура. Она прекрасно понимает, что зависит от воли магов теперь всецело. И что эти маги легко избавятся от неё, как только решат, что она слаба и ни на что не способна. Когда решат, что бесполезна. Кроме самой себя у неё теперь не было никого. И не на кого, кроме себя, было надеяться...

Подпись автора

---

Изабель медленно и молча следует рядом со своим спутником по узкой тропинке дворцового сада. Каждый шаг даётся девушке с трудом, отдаваясь болью в немилосердно сжатые корсетом заживающие рёбра. Ренье думает о том, чтобы эта молчаливая пытка под бдительным взором приставленного к ней надзирателя скорее завершилась. Чтобы скорее настала ночь, и девушка могла вернуться в кровать.

Только ночью, когда горничная гасила свечи и запирала двери, Изабель могла позволить себе слёзы бессилия.

Ведьме казалось, что она страдает от всепоглощающего и сосущего силы одиночества. Ей так хотелось ярких эмоций, танцев, выходов в свет, восхищённых взглядов молодых мужчин и ревнивых взглядов соперниц за будущих женихов. Но из зеркала на неё глядела восемнадцатилетняя старуха с седыми прядями в рыжих волосах, впалыми щеками и огромными синяками под глазами. Выйти в таком виде казалось невозможным. Она теперь уродина, и это навсегда. На неё ни один мужчина не взглянет, а если взглянет, лишь отведёт сочувственный взгляд. Такие мысли делали её существование невыносимым.

Невыносимо душили и жалостливые причитания приставленной горничной, и полное равнодушие Рата. Мужчина молча приходил, делал своё лекарское дело, и также молча уходил. Что от секутора ждать сочувствия бессмысленно, Изабель прекрасно понимала. А, помня сказанную им сразу после её обращения фразу, даже не пыталась заводить с ним разговор, молча глядя мимо фигуры, вечно затянутой в чёрный мундир.

Лишь Магистр чуть скрашивал её недуг, являясь практически ежевечерне с подарками и отеческой лаской. Девушке даже стало казаться, что он хочет загладить свою вину в том, что пришлось заставить её так страдать. Жадно впитывая эти эмоции, Изабель на самом деле хотелось в это верить и слепо тянуться за ним.

Были и странности. Поначалу присутствие Рата рядом приносило девушке внезапную и сильную головную боль. Однажды Ренье, неожиданно дернувшись, даже облила чаем горничную, только поднесшую к её губам чашку. После всё прекратилось также внезапно, как и началось.

И вот прогулка. Седина надёжно прикрыта нарядно украшенной цветами шляпкой. Давящее ощущение от молчаливого присутствия надзирателя рядом и его крайне сомнительного комплимента. Любопытные взгляды. Они повсюду и заставляют чувствовать себя такой же беззащитно обнажённой, как и в моменты лечения.

Ведь "почти сносно" так и вертится у Изабель в мыслях, перемежаясь с "оно того не стоило".

Минутная заминка на тропке, короткий взгляд на незнакомца. Машинальное мысленное "не дурён" и отточенная этикетом скромная улыбка в ответ на любопытный и чуть похотливый взгляд. Белый веер, расшитый серебром, символ невинности и скромности, кокетливо прикрывает лицо, пока ведьма обмахивается, ощущая, как от усилий на лбу выступает испарина. Она чувствует эмоции мужчины, и ей становится полегче. Разминувшись с любопытным красавцем, этого заряда хватает Ренье, чтобы стиснуть зубы и самостоятельно сделать последние шаги к арке и вожделенному креслу в её глубине. Пользоваться мужской поддержкой Рата Изабель себе запрещает. После всего им сказанного она лучше упадёт на эту чёртову тропу без сил, чем попросит его о помощи.

Рат же не щадит её и протягивает портсигар. Его тихие слова звучат, как пощёчина, вызывая у Ренье вспышку неподдельного гнева. Не на ясную суть задачи. На форму, которую выбрал маг, чтобы донести до неё эту суть. Случайно он сделал это, или намеренно, подобное обращение в адрес леди или джентльмена благородного происхождения являлось в приличном обществе оскорблением. А оскорблений Изабель терпеть не собиралась. И хотела дать это понять, впервые за всё время нарушив между ними молчание.

- Довольно! - под её тихий и шелестящий гневом голос, сложенный веер как учительская указка щелкает Рата по пальцам, а портсигар падает в ловко подставленную ладонь, - вы совершенно забываетесь! В Красном доме из мужчин казённой палкой выбивают остатки манер? Или же вы вовсе не знали их никогда? - продолжает она цедить, вертя безделицу в пальцах, а после стягивает перчатки, чтобы коснуться предмета голыми ладонями, на которых ещё виднеются розоватые шрамы, оставленные её ногтями.

- В моём роду не осталось мужчин, способных защитить честь благородного имени Ренье. Мой отец погиб, а брат пропал. Я одна, слаба и нездорова телом, ничего не умею и бесполезна как ведьма, вынуждена полагаться на мужчин. На магов. На Магистра, на вас, быть вам благодарной за исцеление. Пусть вы ко мне жестоки, верно, ни во что не ставите меня, и не считаете, что я справлюсь. Мне всё равно, дело ваше. Делайте что хотите, но обращения к себе, как к низшей прислуге, собаке или уличной девке я не потерплю!

Умолкнув, Изабель касается портсигара и вспоминает его владельца и черты его лица. Думает о том, как было бы хорошо, если бы мужчина оказался здесь. Он правда был молод и хорош собой. Тёмные волосы, зелёные глаза, красивая линия носа и губ. Действия и мысли отвлекают и успокаивают Ренье.

Глаза девушки медленно заливает чернота. Свет фонарей на тропинке тускнеет и лишь голубоватая ниточка тянется от безделицы куда-то вдаль. Ведьма ласково улыбается и нежно проводит по ней пальцем с мыслью, - "приди", - чуть дергает, ощущая, как вибрация передаётся ей самой и приятно затухает где-то внутри тела.

- Глядите? - девушка удивлённо смотрит на мага, пока глаза возвращаются к нормальному цвету. - Вы это видели?

По портсигару пробегают чуть заметные голубоватые вспышки. Изабель разжимает пальцы и безделица падает ей на колени, поверх перчаток. Кто знает, что почувствовал молодой человек, быть может вовсе ничего, наверняка первая попытка девушки была слабовата. Быть может, ощущение нежности и ласки с остаточным чувством, будто бы некая юная леди на него только что крепко негодовала.

Подпись автора

---

Пока Рат рассказывает о Красном доме и своём отношении к уличным девицам, на лице Изабель не возникает никаких реакций в ответ на эту совершенно неприкрытую провокацию. Ни поджатых губ, ни осуждающего взгляда, ни даже негодования внутри. Она молча крутит в руках портсигар и понимает, что сказанное не задевает её никак лично. Ведьма чувствует, что ей абсолютно всё равно, как и где приставленный к ней секутор, взрослый мужчина, проводит время своего служебного долга и досуга. И ей совершенно не интересны финансовые подробности.

- Благодарю, - произносит ведьма в ответ на обещание мужчины постараться впредь вести себя с ней прилично, отмерив ему ровно той степени улыбку вежливости, которую велит в подобных случаях этикет. И более не планирует заострять на этом внимание.

Её новые, ещё совсем не распробованные возможности, ради обретения которых Изабель встала на этот, вероятно очень скользкий путь, завладевают вниманием ведьмы куда более, чем перебранки, которые она в принципе находит скучной и пустой тратой времени. Девушка очень внимательно и с неподдельным интересом изучает тонкие нити воспоминаний, что хранит портсигар о его хозяине. Думает о том, как это удивительно и красиво. Водит пальчиком по связям, отслеживая их, и даже пытается прислушаться к голосам. Пока что выходит не очень, но ведьма не унывает. Её заметно воодушевляет то, что она видит и ощущает внутри. Изабель даже почти забывает о грустных мыслях по поводу своего нездравия и непригодности. И уже вовсю воодушевлённо думает о том, как станет сильнее и непременно попробует ещё, нужно только выздороветь поскорее.

Довольная улыбка появляется на лице Изабель, когда Рат её хвалит. На такое ведьма, с детства привыкшая к похвале и комплиментам, весьма падка и даже не собирается это скрывать. Смотрит секутору в глаза удивлённо, отмечая жёлтый цвет.

- Ваши глаза, Мастер Рат... Они тоже меняют цвет. Интересно, - спустя паузу ведьма всё таки решается полюбопытствовать, вспоминая, что природный цвет глаз у него голубой, как и у неё, - но у вас становятся жёлтые, а у меня чёрные. Почему так? От чего это зависит?

Секутор снова позволяет себе нарушить границы между ними, но на этот раз Изабель его не отталкивает. Её глазами, он делает это для её же удобства, а тон мужчины даёт понять, что речь пойдёт о чём-то крайне важном для её навыков. О том, что она должна понимать. И ведьма понимает. Улыбается, прокручивая те приятные ощущения, что возникли в теле в момент установления связи с обронившим портсигар молодым человеком.

- Возможно ли как-то упрочить эту связь? Через похищенный предмет? - спрашивает ведьма, снова проводя по вещице пальцами и наблюдая, как объект эксперимента, появившись на тропинке, явно ищет потерянное в траве. Прятать портсигар в сумочку Изабель не спешит, желая всё же вернуть вещицу владельцу. Кладёт в один из кармашков юбки, предназначенных для мелочей, - я бы не хотела оставлять его у себя. Он беспокоится, я это чувствую, мне от того тоже тревожно, - ведьма снова улыбается и надевает перчатки, - то ощущение от него было приятнее. Предыдущее.

- Благодарю, - произносит Изабель, вскидывая короткий взгляд на секутора. Смена линии поведения мужчины её настораживает, но она и впрямь не в том положении, чтобы отказываться от его помощи. Слишком слаба, он совершенно прав. И навряд ли сможет подняться из кресла и держаться ровно, не опираясь на протянутую руку.

Поддержку ведьма принимает, и впрямь ощущая легкое головокружение. Перед глазами мелькают мелкие мушки, но Изабель усилием воли держится стойко и улыбается, давая понять, что пожалуй, готова продолжать.

Подпись автора

---

- Безмирье - это пространство между мирами? И миров много? Вы уже видели другие? - удивление девушки неподдельно, как и заинтересованность в её голосе и взгляде, которым она теперь смотрит на мужчину. Взгляд заметно теплеет, а голос становится более мягким и мелодичным.

От былого гнева остаётся лишь заглушённая прочими эмоциями настороженность, которая как подвешенный арбалетный выстрел, может напомнить о себе когда-нибудь в подходящий для того момент. Характер Ренье таков, что отходит она быстро. А Мастер Рат начинает ей импонировать тем, что у них находятся общие темы для разговоров, выходящие за рамки обыденных придворных бесед за чаепитием или картами. Скучных, похожих, как ей кажется, одна на другую. В светских сплетнях меняются лишь люди и декорации. Да и те через раз.

- Я знаю, что женщина не может стать  магом, - говорит она с лёгкими нотками грусти, - слишком слаба телом и духом, чтобы вынести ношу, которую вынесет не каждый мужчина, - продолжает она с мягкой улыбкой, чувствуя, насколько же хочется удовлетворить любопытство, сделав шаг за весьма осязаемую грань. И всё же, Изабель не считает, что женская доля ведьмы как-то её обделяет. И, выбрав эту долю как возможность хоть на толику приобщиться к тайнам магии, подвергать сомнению авторитет мужчин на этом поприще не собирается.

На какое-то время девушка умолкает и переносит практически всё своё внимание на усилия для того, чтобы опираясь на руку Мага продвигаться по тропинке так, чтобы держаться притом с достоинством здоровой леди. Поддержка мужчины значительна, но боль в рёбрах всё ещё напоминает о себе. Украшенный вышитыми цветами корсаж пусть и подчёркивает и без того тонкую талию ведьмы, лишь добавляет ей страданий. Зато даёт время подумать над словами Мага до следующей остановки.

- Значит, за гранью первого слоя смерть? - уточняет Ренье и поднимает голову чуть вверх, чтобы смотреть собеседнику в лицо. Случайно встречает его взгляд. Недолгий, но тот самый, мужской. Невысказанные слова замирают на губах, дыхание сбивается, зрачки чуть расширяются, а щёки заливает краска смущения. Ведьма отводит взгляд и обмахивается веером, глядя вперёд, чтобы скрыть внезапное волнение. Находит потерянные было слова, - вы храбрый человек, Мастер Рат, раз не боитесь идти смерти навстречу. Я боялась, когда пила эфир в первый раз. А что было потом, не помню. Помню только, как проснулась и было больно. И вспоминать больно.

Ведьма переносится воспоминаниями в день своего обращения, а вернее, в момент крайне болезненного пробуждения от него. Чтобы лишний раз не забываться и напомнить себе о том, о чём ей всегда следует помнить:

- "Оно того не стоило."

Усилием воли улыбается снова, слушая об украденных и подаренных вещах, о свободе воли и её нарушении. Быть собой. Новой собой. Это главное сейчас. Она попытается.

Ведьма останавливается и долго смотрит в глаза мужчины, потерявшего портсигар. На её взгляд, он весьма недурён и, возможно, даже не глуп. Изабель подмигивает ему, кокетливо прикрываясь белым веером перед тем, как покинуть сад и направиться в покои. Его ответная реакция не заставляет ждать. Ренье позволяет этим потокам коснуться себя, ощущает, как на эту энергетику само собой откликается её тело. Как жадно впитывает и требует ещё. Сильнее. Больше. Как притом заглушается боль, и ей становится легче, шаги становятся крепче, увереннее. Ведьма прикрывает чернеющие глаза и слушает вопросы Рата. На удивление, они не вызывают у неё отторжения или неприязни. Напротив, ею овладевает желание пошалить и ответить весьма подробно, делая вид, будто описывает лекарю симптомы.

- Я чувствую. Вам любопытно, что чувствует ведьма? - Изабель улыбается и кладёт ладонь поверх корсажа, поясняя, - странные ощущения. Непривычные. Очень приятные. Сильные. Сладкие, тягучие. В животе, в бёдрах. Похоже на тепло, на напряжение, которое ищет выход. На удары молнии иногда. Сердце бьется сильнее. Становится жарко, - добавляет она и снова достаёт веер и обмахивается, - кажется, я не могу это контролировать. Оно возникает само собой. Но немного затихает, если мы от него отходим.

Она пожимает плечиками и запускает руку в карман, прокручивая портсигар и сравнивая обе свои реакции между собой. Ту внезапную вспышку от столкновения взглядами. И ту тягучую закономерность, которой жадно откликалось на взаимодействие с Безмирьем незнакомого мужчины её тело. Лёгкая усмешка касается губ девушки. За усмешкой скрываются мысли, которые она пока что предпочтёт держать при себе.

Подпись автора

---

- Даже если моё обращение и было болезненным, - Изабель снова пожимает плечами. Её взгляд становится целеустремлённым, а между чуть сведённых бровей пролегает еле заметная складочка. В голосе мелькают упрямые нотки, - мне интересно, как это происходило. Я бы хотела знать. Я бы хотела помнить об обращении, как помните и вы о своём. Но, каждый раз, когда я пытаюсь в себе копаться, голова болит. Вот здесь, - кончиком сложенного веера ведьма легко касается виска, - почему так?

Вопрос не требует ответа, и скорее лишь подчёркивает её эмоции по этому поводу. Растерянность, расстройство. Изабель прекрасно понимает, что вероятнее всего ответ на вопрос Рат не даст. По крайней мере, сейчас. Пока она ещё слаба. Пока она окончательно не сформировалась. Пока она ни телом, ни духом не готова двигаться дальше.

Вызванное действием связи возбуждение сходит на нет, едва они оказываются за пределами сада, оставляя за собой лишь лёгкое послевкусие за которое, как ведьме кажется, можно потянуть, как плохо натянутую струну. Она непременно попробует это сделать чуть позже. Изучить, упрочить эту, несомненно вкусную связь.

Изучающий взгляд секутора, скользит по её фигуре в ответ на откровения об ощущениях. Изабель ловит его в тот момент, когда Рат останавливается на её губах. Смотрит ему прямо в глаза и снова ощущает, как жар смущения приливает ко щекам вперемешку с щекотливым ощущением внутри, устремившимся на застрявшем выдохе от груди вниз. Ведьма заставляет себя не отводить взгляд на этот раз, а вместо того изобразить на лице милую и понимающую улыбку, - "прошу меня простить", - говорит её развернутый веер, то самое грозное оружие против мужского эго, и её сложенные под ним руки. Она будто бы извиняется за свою шалость, думая, что наверное, ей не следовало поддаваться на провокацию мужчины и дразнить его своим настолько откровенным ответом. Но, ей уж очень захотелось позволить себе несдержанность.

Ведь Ренье при дворе не первый день, и даже не первый год. И с подобными взглядами в свою сторону сталкивается далеко не впервые. Рассчитывая на выгодный брак единственной и любимой дочери, её приучали к тому, что женщина должна уметь нравиться мужчинам. Обучали принимать знаки внимания и реагировать на них соответственно обстоятельствам и этикету, гласному и негласному. Опека Магистра ничего не изменила в этой ипостаси её воспитания. Нанятые гувернантки прекрасно справлялись со своей ролью. От того и странным для самой себя ведьме было ощутить это самое смущение там, где казалось бы, давно выработалась привычка к подобным взглядам, пусть обычно, благодаря следованию манерам, они бросались мужчинами украдкой. Да и оставшийся в саду джентльмен своими взорами, если и заставил её лицо покраснеть, то близко не от смущения.

Над этим она подумает позже, когда снова останется в ночной темноте, наедине с собой. А пока что, по пути в свои покои, внимательно и с интересом слушает Мастера Рата и его объяснения о Безмирье. Изабель нравится чувство вдохновения, которое она испытывает, когда маг говорит о том, что Безмирье недоступно обычным людям, но доступно таким, как они. Пусть ей, ведьме, женщине, будет доступно и позволено немногое из того, что доступно ему. Особых вопросов больше не задаёт, будет ждать и делать всё для того, чтобы окрепнуть, раз Рат обещает показать ей всё позже. По мере приближения к покоям беседа, которая не предназначена для ушей посторонних, практически сходит на нет.

Но, для Изабель теперь вечность - не срок. Она улыбается и верит, что дождётся.

Подпись автора

---