Холодно. Винсент и любил, и не любил холод. Нога вроде бы болела меньше, когда было морозно, но слишком длительное пребывание на холоде усиливало боль в несколько раз. В любом случае, от этих гадких ощущений было не убежать. Боль звенела в его голове, стучала ему по затылку, пробирала все тело до дрожи. И каждый раз, каждое мгновение его жизни эта боль служила напоминанием о страшном преступлении.
Он был молод тогда. Еще не понимал, какое проклятье ждало своего часа. Еще он не понимал, сколь серьезными могут быть последствия его действий. А его сестра была такой молодой и такой красивой, что он не сумел однажды удержаться. Вулкан страсти и любви в конце концов рванул, но излившуюся лаву быстро потушили, и вместо нее остался уродливый, холодный и черный камень. А еще Третьего отправили в город, фактически отказываясь от него, и не простив спустя столько долгих лет. Не он один испытывал боль - проклятье его сестры также ранило ее каждый раз, как та обращалась. Метаморф... И не нашлось же в мире дара менее мерзкого! И вот они продолжали существовать, мирясь каждый со своим проклятьем. Третий мирился с тем, что его уже никогда не отпустит боль и он едва ли добьется прощения, а сестрица мирилась с тем, что ее брат предатель и насильник, а она - проклятая, не способная выйти из дома и запертая в своей золотой клетке в проклятом Фарслотте.
Она могла бы убежать, но не убегала. А он мог бы попытаться что-нибудь изменить - и надеялся, что сегодня сделает к этому не такой хромой шажок, как все его шаги прежде.

Общение с Дарием было для Винсента особенным. Много лет семья Арабэттом была вассалом семьи Аэрасов. Очень много лет Арабэтты верно и без капли сожаления служили Великому Дому, и Третий делал все тоже самое, только в городе. Личным ударом для него была смерть предыдущего правителя, и личной проблемой воцарение бастарда. Можно ли было сказать, что кровь Дария недостаточно чиста? Сложный вопрос. Если его отец был Аэросом, то, в целом, наплевать, кем была его мать. Точно также волосы Арабэттов не становились темнее вне зависимости от того, кого те брали в жены. Хотя, конечно, никогда Арабэтты не брали в жены кого попало, а предпочитали тех, в ком когда-то, несколько поколений назад, кровь Арабэттов уже была. Так, на всякий случай. Винсент думал, что к бастарду относятся с недоверием и нелюбовью не из-за самого факта его внебрачности, а из-за факта не понимания, кем была его мать и какая кровь в нем взбурлит в случае чего.
Винс был наслышан о некой близости Дария и Мелоса. Это было ему вовсе не на руку, но не останавливало от заранее запланированного и оговоренного визита. Винс не пришел бы к правителю без спросу, поэтому, в назначенный час, слуга проводил его на аудиенцию к Дарию. И когда дверь открылась, Винс мог разглядеть Дария при правильном освещении, а не как месяц назад. Теперь перед ним был не псевдоравный, а настоящий правитель.
- Ваше Величество. - Винсент приветственно поклонился, насколько мог, опираясь на свою трость, и остался у двери, ожидая дозволения пройти или присесть.